Написано под SEPULTURA «MURDER» и NAILBOMB «POINT BLANK».
Ненависть. Ненависть ... Слово, начинающееся почти певуче и заканчивающееся шипением с пеной изо рта. Одно из самых глубоких чувств, наверное, чаще всех посещающее человека.
Размеренная и спокойная ненависть работяги, возвращающегося вечером со смены. Она не направлена на кого-то конкретно. Она тихо и медленно тлеет, обращенная на тварь-жену, вечно блядующую с соседом, которая в молодости захомутала работягу своей беременностью; на тещу-суку, доставшеюся в довесок к жене и сыну-дебилу, как всегда в это время нюхающего в подвале клей...
Кипучая, затихающая и взрывающаяся ненависть старого бандеровца. Его ненависть живет с ним еще с тех пор, как он мочил сначала гадов-немцев, потом гадов-красных, а потом просто гадов — тех, кто отказывался помочь ему и его подельникам. Быстро смекнув, откуда пахнет жаренным, он затесался в НКВД, где с чистой душой мочил всех без разбора. Сейчас старик ненавидит поганых руховцев, гребаную демократию, и персонально — отставника-полковника, живущего на этаж ниже. Сколько раз старик оттягивался, заливая квартиру своего персонального врага!
Хорошо иметь много врагов, даже не подозревающих о твоем существовании ...
Делать им разнокалиберные пакости — то валерьянкой дверь облить, то поджечь газету с дерьмом, а то и собачку там или кошечку травануть крысиным ядом. Но обязательно надо, чтобы в твоей жизни существовал личный, персональный враг, знающий о твоем существовании. Враг, которому можно вредить в открытую, при этом с радостью замечая чистую, ничем не замутненную ненависть во взгляде врага при встрече...
Ненависть — как минус в батарейке. Пусть плюсом будет любовь, но на одном контакте электричества не добудешь... Все, что делает человек на протяжении неолита, руководствовалось двумя профилирующими чувствами — любовью и ненавистью. И сейчас наш средний гражданин имеет обе эти силы в своем распоряжении: любовь, направленная внутрь, на себя, и ненависть, направленная наружу, на окружающий мир. Ненависть стала защитной реакцией человека на действительность.
Как всегда после 7 часов вечера, наплыв возвращающихся домой людей стал потихоньку стихать. Я ехал домой на сравнительно пустом трамвае — сидячие места были почти все заняты, но стоящих пассажиров не было. Я сидел на последнем сиденье сзади и смотрел в окно на проезжающие мимо машины и огни многочисленной, абсолютно зажравшейся рекламы. Особенно мне понравилось размещение рекламы на одном двустороннем рекламном щите. На одной стороне радостно лыбился мальчишка с лыжными палками в руках, а внизу надпись провозглашала: «Выберем здоровое будущее!» («здоровое» от «здоровья», а не от «большое»). На другой стороне две очаровательные парочки угощали друг друга «L&M-ом», под ними багровела надпись (не могу дать адекватный перевод, поэтому пишу и на родном языке, и как я это понимаю по-русски): «Краще смакує з кращім» («Лучшее сочетается с лучшим»). Однако надо было поверх наклеить еще плакат с плавной трансформацией маковой головки в голову кобры и приписать: «МИНЗДРАВ предупреждает: Использование чернобыльского мака для варки ширки вредит вашему здоровью!» «Да, когда Кавалера работает сам, у него получается значительно лучше», — подумал я. Плеер как раз заканчивал первую песню второй стороны «For Fuck's Sake» и начиналась «World of Shit».
И в этот момент в салон вскарабкалась ОНА. Это была бабулька лет 65-70, преждевременно постаревшая за полвека корячанья в колхозе, а потом на своем огороде. Через плечо у нее висели два необъятных баула (Ну кто не видел подобных пенсионеров буквально на каждом углу?). Я сразу подумал, что это очень в тему — ведь старушка одним своим видом подтверждала тот факт, что мир — действительно из дерьма. В районе средней двери все сидения были заняты. Я подумал, что бабулька пройдет метра четыре назад или вперед, где были свободные места. Но я опять переоценил менталитет старшего поколения. Бабулька смахнула баулы, перегородив половину выхода, и скрипуче прокаркала сидящему у дверей пареньку лет четырнадцати:
— Внучок, уступи старой место.
«Внучок» не спеша и с достоинством посмотрел на бабулю, потом осмотрел весь салон и процедил:
— Бабуля, вон есть свободные места. Туда и садись.
Я выключил плеер, вытащил «бананы», заменил их на «беруши» и приготовился смотреть действо. Моему примеру последовало большинство пассажиров, даже ханыга в оборванном пальто и вислоухой шапке, сидящий за мальчишкой, оторвал свой мутный взгляд от полуполной бутылки «Русской». Он полез в карман, вытащил граненый стакан и плеснул в него грамм сто. Потом внимательно стал смотреть бесплатный спектакль, попивая водяру как сок. Меня передернуло. Бабуля начала перечислять все грехи нового поколения, начав от мертворожденных и закончив повышением цен на сахар. Пацан не остался в долгу. На старушку обрушалась шокирующая правда об ее половой жизни с собачкой Жучкой, конем Буцекалом и стадом быков.
Старушка побагровела, потом поковырялась в глубинах ватника и вытащила старый, но хорошо смазанный и от этого блестящий как яйца кота по весне «Шмайсер». Короткая очередь — и в стакан забулдыги шмякнулся кусок черепной коробки парнишки с прилипшим к нему сегментом височной доли мозга. Народ на секунду замер. Я удачно выкинул «чек» и юркнул за спину сидевшего передо мной здорового дядьки в кирзаках 48-го размера.
Ханыга закричал тоненьким голоском «Сука! Водяру попортила!», выхватил из своих необъятных карманов гранату, как-то умудрился одновременно снять с предохранителя и вытащить чеку. Граната отправилась в короткое путешествие к лицу бабули.
Я выкинул скилл на гранаты и полностью сполз за дядьку. Это была Ф-1.
Очередь «Шмайсера» отбросила ханыгу на сидевшую за ним девушку-студентку. До девушки он не долетел, так как был отброшен назад прикладом непонятно как появившегося в руках девушки АКМ.
А потом рванула граната. Спасибо тебе, неведомый мне дядька, за то, что ты так и не обкинул IQ, продолжая тупо пялиться вперед. В меня попал только один осколок, да и то рикошетом. И тебе спасибо, верный кевлар! Который раз ты доказал, что я не зря ношу на себе твои килограммы.
Тем временем в салоне пошла жара. Выжившие пытались побыстрее покинуть трамвай через сорванные двери, но только мешали друг другу, спотыкаясь о тела убитых. Я решил выждать, прикрываясь трупом так хорошо послужившего мне дядьки. В салоне резко залаял «Калаш», басовито застучал «Стечкин», я расслышал даже лязганье чего-то вообще довоенного, может быть, «Маузера»? Что поделаешь — в трамваях богатые не ездят, а на «Steyr AUG» или «FN FAL» откуда у простого народа деньги возьмутся? На всякий случай я вытащил свою старенькую «Беретту». Но оказалось, что стрелять уже не по кому. Я увидел только убегающего мужчину с дипломатом и «Glock-17» в руках, и невольно позавидовал ему. А потом подумал: «Какого черта — он у мужика и года не выдержит, выстреле на 200-ом развалится, да и стащат у него такую клевую пушку».
С другой стороны, подволакивая простреленную ногу, отступала давешняя девчонка с АКМ. «А ведь ничего так себе», — подумал я, — «Познакомиться с ней, что ли?» Потом вспомнил, какая у нее реакция и передумал — мало ли чего, вдруг она сначала стреляет, а потом спрашивает?
Оглядел я салон, увидел, что трое пассажиров еще живы, произвел каждому контрольник в голову — чего им мучиться? А потом пошел домой, чертыхаясь, что зря только покупал и компостировал билетик — ведь до дома еще пилять и пилять ...
Опубликовано: 26.02.2001
Автор: Warlogis
