О том, что было, когда меня ещё не было, мне судить довольно трудно :-) Живу на этой планете с 1981, читать умею с 4-х лет. В период с 1 по 3 класс наша "замечательная" школьная программа (гидрид её через сероводород) охоту читать мне отбила полностью, но с 5 класса я нырнула в мир книг так, что еле вынырнула обратно в реальность... По художественной литературе я научилась писать грамотно, не утруждая себя заучиванием правил. Художественная литература заложила в меня многие архитипы и алгоритмы поведения, понятия о чести, совести и прочие, как скажут некоторые, "устаревшие" понятия (ничего подобного, живу по ним до сих пор и не жалуюсь). Поведу разговор о фантастике, т.к. именно её и читала.
Но... времена изменились?
После отмены советской цензуры сначала через журналы к нам хлынул поток разношерстной и разнокалиберной фантастики. Причем если через мембрану цензуры до нас доходили только лучшие произведения зарубежных авторов, то теперь бурная река, помимо драгоценных камней, повлекла за собой изрядную долю грязи и мусора.
На моё счастье у нас дома была хорошая библиотека, и на мне данное обстоятельство не отразилось.
Кир Булычев: «В 80-е годы, и вы это помните, фантасты рвали на себе тельняшку и кричали: вот придет свобода, мы откроем журналы, будем печатать, что захотим. Мы такое напечатаем…
И тут пришла свобода. Журналы открылись… и закрылись. Ведь никто не предусмотрел, что свобода означает появление на рынке американской фантастической литературы, как и американского фантастического кино. Оказалось, что наши литература и кино совершенно не готовы к конкуренции».
На смену продуманной научной фантастике и основанной на легендах фэнтези постепенно приходит незамысловатый боевик, перенесенный в фантастические условия и отличающийся разве что лазерным или магическим оружием вместо огнестрельного и звездолетами вместо автомобилей. Автору даже не нужно изобретать ничего нового: бластеры, дыры во времени, гиперпространство, и фотонные двигатели придуманы до него, и ему остается только вовремя все это применить.
Андрей Столяров: «Сейчас в российской фантастике – эпоха не личности, а сюжета, эпоха вселенских миров, а не отдельного персонажа. Это понятно: сконструировать мир легче, чем человека. Потому что для создания мира необходимо только воображение, а для создания человека нужна еще и душа – та, которой прежде всего должен обладать сам автор».
Еще одна беда современной фантастики (и не только фантастики) – проникновение в литературный текст просторечной, а порой и вовсе обсценной, лексики. Конечно, иногда использование подобных слов оправдано, например, если персонаж иначе выражаться просто не может всилу своих интеллектуальных и культурных способностей (или неспособностей). Но когда положительный герой, очередной раз спасая Галактику от какой-то иллюзорной угрозы (о которой порой и герой, и автор, и даже сама угроза, имеют весьма смутное представление), ругается хуже последнего космического пирата, тут уж невольно возникает сочувствие к той самой бумаге, которая, по убеждению некоторых, стерпит всё. Бумага, может, и стерпит, а как же те подростки, которые будут это читать? Если «взрослый» читатель может (да и то не всегда) отличить «хорошее» от «плохого», то что усвоят дети вместе с образом «положительного героя»?
Андрей Столяров: «В современной российской фантастике нет персонажей, с которыми хотелось бы иметь дело. Это либо «Человек рубящий», созданный совместными усилиями писателей-килобайтников, существо с рефлексами антропоида, и, по-моему, просто социально опасный; даже лучший из них, герой романа Марии Семеновой «Волкодав», вызывает тревогу! Что он будет делать, когда рубить ему станет некого, не обратит ли пристальное внимание на своего напарника? Либо это «Человек, Влюбленный-в-Себя», каковы по сути своей персонажи произведений В. Рыбакова. <…> Либо это “Человек опаздывающий” Андрея Лазарчука – автор нагружает сюжет таким количеством стремительно развивающихся событий, что его герои, находясь в дефиците литературного времени, просто не успевабт проявлять человеческие качества. Наконец это «Человек Препарирующий» Виктора Пелевина – холодный созерцатель даже не жизни, а бытия. <…> Но не лучше и «Человек несчастливый» из моих собственных книг».
Отдельное место занимают переводы, которые, порой, невозможно правильно понять, не зная языка оригинала. Нужно заметить, что качество переводов в периодической печати, как правило, выше, чем в книгах некоторых издательств. Хотя, по моим наблюдениям, за последние три года ситуация изменилась в лучшую сторону.
Так давайте поговорим об эволюции фантастики. К чему мы в конце концов пришли? Что это - кризис, деградация, естественное состояние или что-то ещё? А может не стоит вообще "заморачиваться", человек, если он и в самом деле Sapiens, всегда найдёт что почитать?
